«Кошмары Лунного сада»: жуткая Страна Чудес как метафора семейных проблем

Тема детских страхов неисчерпаема. Во-первых, воображение ребенка может сотворить то, до чего никогда не додумается испорченный реальностью взрослый. А во-вторых, в каждом из нас где-то глубоко внутри сидит маленький мальчик или девочка, который боялся спать без света. Ничего удивительного, что именно к этому благодатному источнику обратился режиссёр Райан Харрис, когда задумал свой третий полнометражный фильм ужасов. 

Первый хоррорный блин у Харриса, как это частенько бывает, вышел комом. Медицинская страшилка «Вирус Х» 2010 года о врачах, запертых в бункере наедине со смертельной заразой, была вторичной малобюджетной поделкой, которая быстро затерялась в потоке такого же низкокачественного кино. Второй фильм, «What’s eating Todd?» (2016), городская легенда о чудовище, похитившем юношу, и вовсе прошёл для зрителя незамеченным. Если честно, та же участь постигала и все прочие картины Райана — в его недлинной фильмографии нет ни одного по-настоящему громкого успеха.

Казалось, что Харрис обречён так и остаться киноделом пятого эшелона, тихо снимающим никому не известные картины. Но он рискнул ещё раз ступить на скользкую дорожку хорроров — и удариться в эксперименты. Результат получился неожиданно интересным — возможно, «Кошмарам Лунного сада» суждено стать визитной карточкой режиссёра. 

Хотя поначалу кино особых восторгов не вызывает. Кажется, что мы всё это где-то уже видели: и пару, которая с упоением разрушает дышащий на ладан брак; и ребёнка, который бежит от жизненных проблем в мир фантазий; и даже мрачный вариант Страны чудес, на тему которого рассуждали и Гильермо дель Торо, и Генри Селик, и даже Американ МакГи. 

Но ощущение вторичности быстро проходит, как только рыжеволосая Эмма (дочь режиссёра Хэйвен Ли Харрис) ступает серебряными башмачками на дорогу вовсе не из жёлтого кирпича. Вселенная по ту сторону комы, где голоса родителей можно услышать лишь через старенький радиоприёмник, переполнена деталями, в ней царит неповторимая атмосфера психоделической жути. «Кошмары» сняты на просроченную 35-миллиметровую плёнку, и крупное «зерно» делает их похожими на старые ужастики — картинка выходит очаровательной и очень ламповой. 

Главное, от чего у любого поклонника страшных фильмов (да и просто кино) наверняка сведёт олдскулы, — это практические эффекты. Лёгких путей Харрис решил не искать: компьютерная графика использована буквально в паре сцен, где без неё совсем не обойтись, а все остальные чудеса и чудища созданы при помощи старой доброй бутафории, грима и игры с ракурсами. К работе подошли с выдумкой и любовью. Например, небо, на которое по лестнице взбирается Эмма, облака и молнии воплощали при помощи аквариума со сгущённым молоком, а секундный эпизод с мгновенно гниющими фруктами снимали четыре месяца. 

В результате «Кошмары Лунного сада» получились настоящим визуальным пиршеством — каждую локацию, в которую попадает героиня, хочется рассматривать отдельно. При этом назвать фильм особенно страшным всё-таки нельзя – тут нет традиционных скримеров и откровенно мерзких моментов, да и здешние монстры выглядят скорее необычно, нежели пугающе. Но именно в этом и состоит прелесть фильма — он по-своему красив. Причудливые машины по сбору детских слёз заставляют вспомнить о стимпанковых агрегатах из «Города потерянных детей», самоходный носорог отлично вписался бы в любой фильм Гиллиама, а главное зло фильма — жуткий Щелкунчик с пустотой вместо лица — словно вышло из тех самых страшилок, которые все рассказывали друг другу в детстве. 

Особенно хорошо эта мрачная эстетика работает на контрасте с самой Эммой. Пятилетняя малышка выглядит ангелом, по недоразумению угодившим в преисподнюю, а её непосредственная реакция на странности потустороннего мира вызывает улыбку. Кажется, что иногда юная актриса действительно принимала происходящее за чистую монету, — уж очень натуральные эмоции она демонстрирует. 

К сожалению, того же нельзя сказать о взрослых персонажах. Вставки с родителями Эммы вышли шаблонными и блёклыми. Трудно показать супругов на грани развода скучней, чем это сделали Оги Дьюк (истеричная мать) и Брионн Дэвис (отец-трудоголик).

Именно в линии с реальностью кроется главный недостаток «Кошмаров» — дикая Страна чудес с обычной жизнью просто-напросто не стыкуется. Параллели с «Лабиринтом Фавна» напрашиваются сами собой, но у Офелии каждая встреча с неизведанным была испытанием, служила параллелью ужасам войны в настоящей жизни. Крошечная Эмма же раз за разом проходит один и тот же сюжет о разрыве родителей, а все чудаковатые персонажи пришиты к нему весьма условно — так, словно их сначала придумали, а уже потом попытались подогнать к истории семейного абьюза. 

Скорее всего, соединить две половинки фильма помешал возраст героини. Устроить ей такое же чистилище, как более взрослой Офелии, невозможно — пятилетний ребенок просто хочет, чтобы папа и мама снова были вместе, и все улыбались. С этой нехитрой мыслью девочка и идёт вперёд — прямо до смазанного, но логичного финала.