289371 
9 минут на чтение
Главный смысл существования всего живого — война. Почти всё, что происходит в природе, — одна большая непрекращающаяся битва за выживание. Этому подчинено всё: развитие, получение умений и навыков, инстинкт размножения. Человечество, как часть природы, исключением не стало и непрерывно совершенствовало свои боевые возможности. Развитие военного дела — очень наглядный пример эволюции. Ведь даже самые «пассивные» вещи вроде защитных сооружений служат именно для того, чтобы в конечном счете нанести по врагу как можно более разрушительный удар.
Читайте также
Средневековые замки: устройство и осада
Валы и башни, волчьи ямы и смоляные носы, цвингеры и донжоны, а также сортиры прямо на стенах.
Обороняться, чтобы напасть
Ни одну войну нельзя выиграть глухой обороной. Даже самая успешная защита должна перейти в наступление — иначе враг соберется с силами и рано или поздно найдет ключ даже к самой неприступной крепости.
Истинное назначение фортификации — не защита от противника. Укрепления нужны, чтобы удерживать ключевые точки или районы меньшими силами. То, что вы экономите силы в одном месте, позволяет создать перевес в другом, действовать там агрессивно, разбить противника и тем самым решить исход войны. Именно для этого человечество с древних времен совершенствовало искусство обороны и возводило подчас по-настоящему циклопические сооружения.
Хорошим примером крупных оборонительных конструкций еще античных времен служит Адрианов вал, построенный римлянами в Британии для защиты от набегов бригантов и пиктов с севера. Вал представлял собой 117-километровую стену, ее высота достигала шести, а с учётом рвов — восьми метров. Через каждый километр-полтора располагалась сторожевая башня. В случае нападения на одну из них солдаты немедленно разжигали заранее приготовленный костер. Это видели в соседних башнях, делали то же самое, и так сигнал тревоги распространялся по всей оборонительной линии.
Стокилометровую стену высотой в 3–6 метров римляне построили в 120-е годы при императоре Адриане / quisnovus [CC BY 2.0]
Еще более известна Великая Китайская стена — ее непрерывно совершенствовали с III века до нашей эры по XVII век нашей эры. Это настоящее чудо света: ее общая протяженность превышает 20 тысяч километров.
Показательно, что эффективность как Адрианова вала, так и Великой Китайской стены прямо зависела от качества подготовки войск в гарнизонах и общего состояния государств, содержавших эти сооружения. Когда служба была поставлена хорошо, набеги отражались. Когда империи переживали кризис, варвары прекрасно прорывали оборону, поскольку стены ветшали, гарнизоны действовали нерешительно, а иногда в них и вовсе находились предатели.
Это только подтверждает тезис о том, что любое оборонительное сооружение создают не для того, чтобы защититься от врагов исключительно с помощью этого сооружения, а для того, чтобы сэкономить силы войска, измотать противника, а потом ударить по нему свежим резервом, расположение которого и прикрывает фортификация.
Великая Китайская стена перекрывает участок территории в 9 тысяч километров, однако из-за многочисленных ответвлений ее длина увеличилась более чем вдвое / Samxli [CC BY 2.0]
Кроме того, в пестрой Европе, где постоянно воевали «все против всех», длинная стена не принесла бы той же пользы, что и в Риме в эпоху его могущества. Враги, действующие или потенциальные, обычно окружали каждую страну со всех сторон, и обороняться простым перекрытием узкого островного перешейка, как в случае с Адриановым валом, уже не получалось. Тут если и закрываться, то по всей границе, что слишком затратно.
Поэтому распавшаяся на феодальные владения Европа и фортификацию предпочитала феодальную. В ситуации, когда войск мало и все разобщены, а основной продукт производится не в городах, а в сельской местности, самое время строить замки.
В каждом замке располагался феодал со своей немногочисленной, но качественно экипированной конной дружиной. Если на его землях что-то случалось, он мог рассылать людей наводить порядок. Благодаря высоким стенам оборонять главное укрепление удавалось сравнительно малыми силами. Это всё соответствовало главному принципу фортификации и позволяло уделять больше времени другим делам.
Читайте также
Замки Дракулы — вампира и национального героя
Тур по местам славы реального князя и персонажа Брэма Стокера.
Кроме того, хороший замок мог, конечно, не уничтожить, но обескровить армию противника. В подвалах хранились запасы провизии на случай долгой осады. Взять стены штурмом, с наскока, получалось редко. По крайней мере, если противник не находил предателя в рядах защищающихся или если у него не получалось отравить колодец. Приходилось разворачивать длительную осаду. Размещать у главных путей снабжения войска, превосходящие по мощи замковый гарнизон и потенциальные деблокирующие силы. И периодически стрелять из осадных орудий — баллист и требушетов, — чтобы показать твердость намерений, ожидая, пока в замке все не поумирают от голода.
Только вот в этой тактике был серьезный минус. До XX века санитарные потери в армиях стабильно превосходили боевые. Куда чаще люди умирали от дизентерии, холода и прочих напастей, нежели во время сражения. Месяцами и годами жить в лагере, устроенном вокруг осаждаемого замка и открытом всем ветрам и дождям, значительно тяжелее, нежели обороняться в нем. Поэтому нередко дело заканчивалось тем, что осаждавшая армия просто бросала всё и уходила восвояси — зализывать многочисленные раны, полученные даже не в бою.
Артиллерия меняет всё
Позднее Средневековье отметилось стремительным развитием артиллерии. Осадные орудия становились все мощнее и компактнее. К XV–XVII векам они были способны пробить дыру в любой замковой стене. Это обстоятельство изменило облик фортификации.
Высокие стены, служившие отличной мишенью для артиллерии, уступили место низким земляным валам, «одетым» в каменную броню. С высоты птичьего полета крепости походили на гигантские звезды сложной формы. Все из-за нового основного элемента фортификационной обороны — треугольного, выдающегося вперед бастиона. Такая конструкция обеспечивала эффективные углы обстрела, чтобы обороняющиеся одновременно прикрывали фланги как можно большей огневой силой и сконцентрировали максимальное количество стволов на фронтально наступающем противнике.
Самым знаменитым проектировщиком и строителем крепостей нового типа в Европе стал француз Себастьен Ле Претр, маркиз де Вобан — во многом изменение облика фортификационных сооружений ассоциируется с его именем.
Крепость, построенная Вобаном во французском Безансоне / Christophe.Finot [CC BY-SA 3.0]
Траншеи рыли параллельно общим обводам укреплений, обычно по ночам, когда противник не мог прицельно стрелять. Через каждые несколько сотен метров закладывалась вторая параллель, третья и так далее, сколько требовалось по обстановке. Так войска постепенно подбирались к крепости на дистанцию точного артиллерийского огня, а ночью разворачивали в параллелях свои орудия и подавляли неприятельский огонь. А как только смолкали вражеские пушки, можно было начинать спокойно и методично разрушать стены.
Правда, ночь давала преимущества обеим сторонам. Иногда обороняющиеся совершали вылазки в темное время суток. Они крались, тихо убирая часовых по одному, пока могли, а потом шли напролом, и при известной доле удачи у них получалось перебить спящих врагов в палатках. Ну или, на худой конец, вызвать у неприятеля панику.
Были в арсенале обороняющихся и другие хитрости. Например, когда у них заканчивались боеприпасы, но оставался порох, они могли заряжать пушки чем попало. При осаде Чарлстона во время Войны за независимость США восставшие колонисты посылали в сторону англичан утюги, старые ржавые замки, куски разломанных вил и граблей. С баллистической точки зрения летело это все отвратительно, но при попадании в человека наносило особенно страшные и уродливые раны.
Как бы то ни было, все свежеобретенное совершенство крепостей XVII–XIX веков стало бесполезным, когда наступила новая эра в истории войн. Она предъявляла к обороне принципиально новые требования, а это означало, что облик фортификации вновь должен измениться.
Осада Чарлстона, художник Алонзо Чаппел, 1862 год. Осада длилась два месяца. Британцы полностью отрезали город от снабжения со стороны и суши, и моря, в результате в середине мая 1780 года американцам пришлось капитулировать
Крепость пала, да здравствует дот
Первая мировая война показала несостоятельность архитектуры старых крепостей. Когда-то их брали быстро, в каких-то случаях обороняющиеся держались долго. Результат зависел не от самих сооружений, а от окружающей обстановки.
Возросшие возможности промышленности кардинально изменили лицо войны. Начиная с Первой мировой, в бой вступали не относительно компактные войска, а буквально вооруженные народы. Армии насчитывали миллионы и десятки миллионов людей. Денно и нощно работающие в тылу заводы позволяли всех их вооружить, а железные дороги — быстро подвезти им продовольствие, медикаменты и боеприпасы.
Как следствие, появились сплошные фронты. Если раньше армия напоминала сравнительно небольшой организм, перемещавшийся туда-сюда по театру военных действий, то в обеих мировых войнах армии заполоняли эти театры и непрерывно «бодались». Подчас линия противостояния разделяла надвое (или натрое, если открывался еще один фронт) европейский континент.
В такой ситуации отдельно стоящие крепости, пусть и мощные, легко было окружить и отрезать от снабжения. Обороняющиеся могли противопоставить этому только одно — полевую армию. Требовалась новая форма защитных сооружений, которая стала бы опорой для войск, а не «вещью в себе». И эту форму нашли.
На́долба — это врытое в землю бревно или металлическая балка, которыми преграждают путь танкам. Позже стали изготавливать специальные бетонные конструкции в форме пирамиды — их еще называют зубами дракона. Впрочем, роль последних иногда играли врытые в землю валуны / Norbert Schnitzler [CC BY-SA 3.0]
Основной единицей в них стал дот — долговременная огневая точка. Дзот (дерево-земляная огневая точка) — фактически такое же сооружение, но более дешевое и быстрое в строительстве: в нем прочный железобетонный материал заменялся бревнами и землей. Разбить дзот артиллерийским огнем, конечно, куда проще, но он неплохо сопротивлялся наступлению пехоты, которое не поддерживала артиллерия и бронетехника. А дот какое-то время мог сопротивляться и прямым попаданиям — хотя тут многое зависело от толщины железобетона и калибра «аргумента».
Главное изменение состояло в том, что теперь фортификация намертво привязывалась к крупным полевым объединениям. Она по-прежнему отвечала принципу экономии сил, но теперь этих сил требовалось больше. Впрочем, войск на местах сражений и так прибавилось.
Читайте также
Вы убиваете друг друга неправильно! Мифы о войне и оружии
Только в кино катаны разрубают доспехи, а лучники стреляют по-македонски.
Кстати, в середине XX века стало важно укреплять фронт фортификацией, делать его прочнее, чтобы не дать противнику его прорвать. В Первую мировую войну прорыв сам по себе не считался чем-то ужасным — тогда просто не существовало быстроходных и одновременно сильных в бою (в отличие от той же кавалерии) подразделений. Рвануть в бреши, чтобы окружить армии или даже группы армий, было нечем. Во Вторую мировую все изменилось — появились маневренные боевые подразделения, опирающиеся на скорость и боевую мощь танков. Вторая мировая стала войной котлов. Грамотно возведенные в нужных местах укрепления могли спасти от этого самого котла или от окружения и взятия противником важного промышленного центра. Например, доты Карельского укрепрайона в немалой степени спасли Ленинград, освободив силы Советского Союза и выиграв время.
Самый впечатляющий пример фортификации в мировых войнах — линия Мажино, построенная французами в межвоенный период. Несмотря на победу в Первой мировой, Франция в перерасчете на количество населения понесла очень серьезные потери. Она и раньше не могла похвастаться демографической стойкостью в сравнении с Германией, так что французы решили компенсировать отставание в живой силе укреплениями.
Построенная до бельгийской границы линия впечатляла. Доты с толщиной железобетона до трех метров. Подземные лифты, доставляющие снаряды из закопанных на полсотни метров (как 16-этажный дом, только в глубину) артиллерийских погребов. Многоуровневые подземные помещения, включавшие в себя даже комнаты отдыха. Узкоколейка для транспортировки боеприпасов.
Одна из точек линии Мажино. Каждый крупный дот в ней был абсолютно автономен во всех смыслах, включая и подачу воздуха — ее обеспечивала отличная система фильтрации. Снаружи доты прикрывали позиции для пехоты, колючая проволока, противотанковые препятствия и рвы / John C. Watkins V
В итоге немцы все-таки взяли некоторые участки линии Мажино, но не основные точки, а районы в неудобной болотистой местности, спешно построенные после 1936 года. Тут сыграли роль политические решения — считалось, что этот участок прикроет Бельгия, которая славилась своими мощными укреплениями, но та предпочла заявить о нейтралитете, и французам пришлось наскоро все переделывать.
В глобальном смысле немцы вообще обошли линию Мажино, но стоит заметить, что у нее и не было задачи самостоятельно спасать всю Францию. Ожидалось, что она ослабит немецкую атаку и позволит французам спокойно провести мобилизацию. Именно из-за этой защиты немцы в 1939-м отказались от внезапного мощного удара по Франции, как в 1914 году. Так что свои задачи линия и оборонявшие ее войска выполнили. Битва за Францию была проиграна уже совсем в других местах и силами совсем других масштабов.
Ядерная эпоха
После Второй мировой войны необходимость оборудовать полевую фортификацию в масштабах фронтов никуда не делась. Несмотря на появление ядерного оружия, фактически положившего конец мировым войнам, крупные страны всё равно к ним готовятся — беспечность в таких делах может обойтись слишком дорого.
Ядерное оружие способно уничтожать целые города, но ключевую инфраструктуру — центры управления ракетами или отдельными родами и видами войск — укрыть все-таки реально. По крайней мере, от «обычных» ракет мощностью в 1–10 мегатонн. Впрочем, для защиты таких центров придется серьезно поработать.
Сперва надо найти гору и выдолбить убежище в ее толще. Достаточно большое, чтобы там поместилось всё оборудование, необходимые для жизнедеятельности запасы и личный состав. Подвести туда линии связи, наладить вентиляцию. В итоге получится нечто вроде грандиозного бункера под горой Шайенн в Колорадо, где находится Командование воздушно-космической обороны Северной Америки.
Помещения, вмещающие восемь сотен человек, укрывает 600 метров скальных пород — достаточно, чтобы пережить ядерные удары и продолжать руководить запуском ракет, когда начнет плавиться весь континент.
25-тонная дверь, защищающая бункер под горой Шайенн / USAF
Кстати, чтобы посмотреть на фортификацию ядерной эпохи изнутри, даже не надо уезжать в другую страну. В Севастополе, прямо в Балаклавской бухте открыт для свободного посещения музей на месте бывшей тайной базы советских подводных лодок. Находящаяся прямо в горе Таврос, она одновременно была и командным пунктом, защищенным от ядерного удара. Внутри крайне атмосферно — можно проникнуться мрачной паранойей времен Карибского кризиса.
Ядерные бункеры — как ядерное оружие. Нельзя ничего сказать об их эффективности, поскольку они не использовались по прямому назначению в реальной войне. Это, впрочем, не говорит об их бесполезности — они, как и само ядерное оружие, формируют великий баланс сил. Тот самый, что удерживает человечество от войн мирового масштаба. Так что, возможно, это и есть самая важная фортификация в истории — пожалуй, единственная, что умудрилась спасти кого-то самим своим существованием. Будем надеяться, что у нее и дальше будет это получаться.
Читайте также
Имя им — легион.
Военная организация Древнего Рима
История римской армии: её снаряжение и тактика легионов от ранних дней Рима до распада великой империи.
Читайте также
Время мушкетёров. Тактика европейских армий XVII века
Средневековье — это замки и рыцари. Новое время — пушки и ружья, треуголки и киверы. А что между ними? На ум приходят лишь перья на шляпах королевских мушкетёров. О XVII веке мы знаем меньше, чем о том, что было до и после него.
